Не знаю даже. А это отразилось на уровне его творчества)
Умру - полюбите))
Только за эту фразу его можно уважать, как поэта. Как человека я его не знаю, но пишет хорошо.

Всё умолкаю. Дима, Вы ведь учитель, кажется? Берегов, не наказывайте меня за разговоры на переменке. Меня вызывали к директору.
И вообще - всем спасибо за дискуссию.

Взаимно Леон!

Когда мне было лет 19-20 я написал стихи такие, это концовка:

И будет новый, теплый день,
и новый свет, и не заметит
никто, из тех, что к солнцу метят,
как я отбрасываю тень.

Специально для Дмитрия Писала это в ДС, повторюсь. Сергей Гандлевский пришел к Виталию Третьякову, тогдашнему главреду "Независимой газеты", который вместе с Березовским (они тогда дружили очень) создал премию "Антибукер". И представил свою рукопись на участие в конкурсе. Третьяков в поэзии не разбирается и честно об этом всегда говорит. Гандлевский тронул его своим почти затрапезным видом - вот так и выглядят настоящие поэты, подумал Третьяков, остальные претенденты выглядят куда презентабельнее. И премия была присуждена ему. Неделю спустя Гандлевский снова пришел к Третьякову и стал его просить, чтобы полагающийся процент налоговых отчислений Третьяков не платил, а отдал ему всю сумму целиком, поскольку ему нужна квартира в Москве. Размер премии был, по-моему, 20 тыс. долларов, а на руки выходило 12. Это был примерно 96-ой, тогда цены на жилье были соотносимы с размером премии. Третьяков был очень разочарован и обнародовал эту историю в журналистском кругу.

Истории, которые излагаю я, не менее отражают суть той или иной личности, чем рассказки Сергея Довлатова. И только Дмитрий пытается путать божий дар с яичницей и интерпретировать рассуждения как кухонную сплетню. Но тут уж ничего не поделаешь...

Да, Наталья.
И я не понимаю, зачем специально для меня выдавать информацию, НЕ интересную мне абсолютно.
А лучший из известных мне поэтов - моя жена Лена. Она не только ни перед кем не заискивала в публикациях и премиях, но и вообще ни одного стиха не написала.

Вот вам истории дня сегодняшнего:

поэт Всеволод Емелин на секции прозы предложил выбрать "мужчину представительной внешности или женщину приятной наружности":

— И пусть она подойдет к Путину и скажет прямо и честно: "Мы, писатели, хотим денег! А вы прямо скажите, что от нас требуется! Можем написать поэму об Олимпиаде, а если надо — про дружбу народов..."

Предложение нравилось всем без исключения краткостью, ясностью формулировок и неясным, даже таинственным флером связанных с этим предложением ожиданий.

Емелин, конечно, иронизировал, но в целом мне не до смеха.

И закономерный, но от того не менее фееричный конец:


Владимир Путин несколько раз уже порывался уехать в Ново-Огарево на заседание экспертного совета, но публика не отпускала его. Когда он наконец вырвался от них, Владимир Толстой сказал:

— Ну вот, Владимир Владимирович уехал, а мы остались. Предлагаю продолжить обсуждение. Ведь здесь те, кто любит литературу!

Но зал стремительно пустел. Через десять минут здесь не было ни одного человека.

Ни Владимира Толстого, ни, конечно, Дмитрия Достоевского.

Антон, как будто Довлатова перечитала... Помнишь, как эмигрантское сообщество составляло письмо Нэнси Рейган?

подбираясь к подведению итогов Четвёртого Дня.
Он не Славный. Он категорически Великолепный, и я жру кофе ложками, чтобы хоть как-то умирить свой выдающийся восторг.